Не открывайте дверь, когда за ней стоит Зло

Случилось это лет шесть тому назад. Мать стала жаловаться, что кто-то повадился трезвонить в дверной звонок. И это происходило регулярно, часа в 2-3 после полуночи. Звонили дерзко, напористо. Мать рассказывала, что ее удивляло: звонки слышала она одна, прочие домочадцы спали как убитые.

Она подходила к двери и спрашивала «Кто здесь»? Никакого ответа.

Дверной глазок мы оборудовали позднее, так что мать навостряла слух, пытаясь по звукам угадать, что происходит снаружи. Но все было тихо, только вскоре раздавался повторный звонок, и опять мертвенная тишина. Мать не отпирала и снова ложилась в постель.

В утреннее время, собираясь на работу, она говорила мужу - снова позвонили после полуночи и не подавали признаков жизни. Папа, будучи материалистом веселого нрава, шутил – мол, посетила маму ее совесть или призрак премии. Но самой матери было не до смеха.

Мне, как и папе, не удавалось услышать эти загадочные звонки. Мне думалось тогда, что маме они примерещились через полусон. Но это еженедельно повторялось раз за разом. В результате мама попросту прекратила реагировать и не приближалась к двери, и тогда ночные сигналы затихли.

Увы – оказалось, не навсегда. Примерно год назад мена стала одолевать бессонница – я лежала часами во мраке, разглядывая потолок и слушая мерное тиканье часов у изголовья. Минуты такой ночью текут неохотно, словно мед. И только когда рассвет подсвечивает окна, приближается сон – как правило, глубокий и без сновидений. Снотворное пить мне не хотелось, но на сон грядущий пила травяные отвары (мята, ромашка, липа), хотя пользы от них особой не замечала.

Таким образом, ночные часы, пора отдыха и сна, становились для меня пыткой вынужденного бодрствования. И как раз в одну из подобных тоскливых ночей произошло то, о чем я хочу рассказать.

На календаре значились первые февральские дни, за окнами висела пасмурная и мрачная ночь, в ней падали снежные хлопья. В квартире, кроме меня, некого не было – родители отбыли в гости к сестре, но вернуться не получилось, потому что все автобусы ушли в парк из-за снегопада. Улеглась не рано, почти в час. Как правило, ложусь пораньше, чтобы выспаться перед утренними парами.

Стоило моей голове устроиться на подушке, как я осознала: сна ни в одном глазу. Я подтыкала одеяло, заворачивалась в него поудобнее – ни никакие усилия не приблизили меня ко сну. Оставалось одно – по старой привычке улечься на спину и оставаться неподвижной, размышляя на всевозможные темы в ожидании первой бледной зари за окнами, а вместе с ней и милосердной дремы. В эту минуту меня словно ударило током – оглушительно грянул дверной звонок. Неизвестный с избыточной силой давил кнопку звонка, словно желая всполошить весь подъезд.

Решив, что это внезапно вернулись мама и папа, я вышла в прихожую и уже почти отомкнув замок, все же успела спросить на автопилоте «кто там»?

Ответа не последовало. Я замерла, чувствуя страшно участившееся сердцебиение.

- Кто там?! – еще раз спросила я. – Отвечайте!

И снова тишина была мне единственным ответом. Я напрягла слух, но ни малейшего звука из-за двери уловить не смогла. В эту минуту меня пронзил настоящий, неслыханный ужас. Раздался еще один звонок. Я как можно тише приникла к двери и заглянула в глазок…

На площадке в сиянии двух лампочек стоял мальчишка лет десяти, в сиротской шубке, простоволосый, из рукавов висят варежки на резинках. Темноволосый, круглолицый, невыразительное лицо. Снаружи сильный снегопад, а на мальчонке ни снега, ни мокрого пятнышка. Он посмотрел мне прямо в глаза, будто понимая, что я уставилась в глазок. И тут до меня дошло, что такой мальчуган физически не дотянулся бы до дверного звонка. Но почему он молчит? И откуда взялся вообще? Ни у кого из соседей вроде нет парня таких лет.

При таких мыслях страх меня накрыл по самую макушку, я не могла оторваться от глазка. А пацан губы сморщил, его лицо стало темнеть, и он заговорил:

- Не гляди на меня!

И голосок сиплый, надсаженный, ровно у древнего деда.

- Не гляди, а то худо будет!

Я заорала от ужаса и повалилась назад, а в дверь, слышу, царапаются и сипло приговаривают «углядела… углядела… углядела…». Не чувствовала под собой ног, себя не помнила, что делать – не могла понять. А там все царапают и этот хрип. Я как заору:

- Господи! Избави от нечистого! – и всю прихожую как начала крестить прыгающей рукой. – Огради, спаси от зла!

А шум как отрезало. Там стукнуло, и стало тихо. А я потом минут 15 все стояла и только дверь крестила. Слушаю – вроде тихо. В глазок не смотрела больше – боязно. Потом ушла в гостиную, врубила весь свет, так и оставалась до утра, пока не сморило меня от переживаний и шока.

Отец и мать вернулись днем, я проснулась. Они говорят – что с дверью случилось? Дерматиновая обивка вся исцарапана. Удивительно, как я в обморок не хлопнула, как их увидела.

С той поры ночные звонки словно отрезало. Ни мама, ни я, ни отец их больше не слыхали. Это нечто, похоже, смирилось, что к нам в дом ему ходу нет, а может, ему не понравилось, что его разглядели.